— ЧТО Вы все про тоннели да про тоннели пишете! Поймите, для нас сейчас главное — станции. Построим их в срок — будет у города метро. А тоннели... Не беспокойтесь за них, они будут. Это не самое сложное в метростроении...
Так говорил мне летом 1984 года начальник «Куйбышевметростроя» В. Д. Даниальян. И он конечно же, был прав. Положение на строительстае станций тогда складывалось тревожное. Медленно, с трудом поднималась из земли «Кировская». Тогда все силы там были сосредоточены на платформе. Под вестибюли, вентсбойки пешеходные входы даже котованы не начали копать. С большими трудностями начиналось строительство «Победы». И только на «Безымянке» дела шли немного лучше.
Недавно я пролистал скопившиеся за годы строительства метро в городе вырезки из газет. Набралось их прилично. Почти в наждом репортаже, корреспонденции — критика, тревога за медленные темпы работ. Тогда казалось нужно добавить на стройки материалов, техники, людей — и работа пойдет!
И как ни жаль сознавать, но это именно так — меньше всего писали мы тогда о людях, что строят метрополитен, их настроении, о том, что их волнует, беспокоит, А корень проблемы был в них, в людях...
...Геннадий Захаров начинал на «Безымянке» мастером. Было ему тогда двадцать пять. За спиной — Новосибирский институт инженеров железнодорожного транспорта. После распределения поработал в специализированном КБ при Горметрострое в Горьком. Кстати, готовил там проекты производства работ и для станций Куйбышевского метро. Позднее, уже в Куйбышеве, пришлось-таки встретиться с одним из своих проектов. В Куйбышев приехал в 1982-м. Работал на строительстве первого тоннеля от Дворца спорта авиационного завода до «Безымянки».
А потом попал ои и на саму «Безымянку». Обстановка там тогда была такая. Люди на участке собрались «с бору по сосенке». Квалифицированных метростроителей почти не было. Строить станцию пришли бывшие токари, слесари-сантехники, приемщики посуды... Многие тогда шли на метро за квартирами, за жильем. О зарплате и не думали. Разряды у всех низкие - вторые. Процветала уравниловка. При закрытии нарядов так и писали: просим оплатить по среднему разряду...
Дело было до известного указа, и никто из рабочих не считал зазорным выпить во время смены. Нередки были и коллективные попойки...
Как быть, мастер? Закрывать на все глаза? Характер не позволяет. Рубануть с плеча? Крикнуть зычно: «Уволю!» Тоже не выход...
К тому времени появился на участке В. М. Сердюков. Инженер, за плечами большой опыт работы на заводе ЖБИ, стаж руководящей работы. Принципиальный характер.
Они быстро сошлись — Захаров и Сердюков. Поняли друг друга и начали действовать. Тем более, что первый вскоре стал начальником участка, а второй — бригадиром.
С чего они начали? Так сразу и не ответишь... Ввели систему разрядов. Организовали работу, чтобы люди убедились, что и здесь можно зарабатывать. Выбрали на участке совет бригады. Заработок стали делить по КТУ. Словом, подсекли корни уравниловки, дали возможность людям проявить себя, заработать. Ведь человек себя по-разному чувствует, когда несет домой в получку 80 рублей или 250... Строго стали спрашивать за нарушения дисциплины — лишали КТУ по максимуму...
— Через некоторое время — вспоминает Г. А. Захаров, — стал замечать, что у рабочих полнился интерес к делу. Они стали вопросы задавать, чего раньше не было. Стали повышать квалификацию, смежным профессиям учиться. О пьянках и думать забыли.
Не первый год знаю Захарова. Как журналисту мне с ним было интересно работать. В общении спокоен, улыбчив. Казалось, и харктер у него мягкий, поддатливый. Где такому участком руководить! Так мне думалось.
И совершенно неожиданным было признание Захарова:
— Знаешь, со мной не любили работать в третью смену. Почему? А я спать не давал. Меня некоторые рабочие за это упрекали: мол, другие мастера после часа ночи разрешают нам спать до утра.
Есть у меня в блокноте еще одна запись. Звеньевой изолировщиков Тимофеев как-то признался Захарову: заказчику и то легче сдать работу, чем тебе. А Тимофеев знает толк в изолировке, не зря считается лучшим специалистом в Куйбышевском метрострое.
...«Безымянка» для многих на участке была первой станцией. Толком никто и не знал, как ее строить. Не знал этого и Захаров. Точнее, знал, но теоретически. У него ведь дипломная работа была посвящена станции метрополитена. Но практически станцию он строил впервые. И поначалу самые простые операции казались сложными.
— Висит на стропах огромная стеновая панель, — вспоминает Г. А. Захаров. — А мы вокруг нее бегаем, суетимся и не знаем, с какой стороны к ней подойти. На установку первой стены к нам даже начальник отряда приезжал. Помню, было это во вторую смену. Восемь человек ставили две стеновые панели. Когда смонтировали, целый праздник был! А потом научились. Два монтажника по четыре стены за смену ставили.
Забегая вперед, скажу: станцию «Безымянка» отделывала бригада гранитчиков Евгения Тарасенко из «Союзметроспецстроя». Лично от него слышал высокую оценку работы монтажников. Нигде до этого гранитчикам не приходилось встречаться с высокой точностью монтажа стен и колонн на станции.
Повторюсь: готовых рецептов — как строить станцию — у них не было. Смотрят в чертеж — все ясно и понятно. А на деле — нет одного, нет другого. И сроки поджимают. Как тут быть? Думали, искали. Сердюков прекрасно разбирается в арматурных каркасах, знает все «повадки» бетона. Захаров разбирается в конструкциях станции, знает технологию. После совместных поисков приходили к какому-то решению. Нужно его согласовать с проектировщиками.
Тут есть два пути. Первый — подать заявку в ПТО отряда, оттуда ее переправят в управление строительства, потом — заказчику, и только потом — в проектную организацию. На все это может уйти год, а то и больше. А станцию нужно сейчас строить.
И они шли по второму пути, самому кратчайшему. Звонили в филиал «Горьковметропроекта» своему куратору А. И. Кузину, вызывали на станцию и объясняли суть дела.
— Александр Иванович — отличный специалист, грамотнейший инженер, - говорит Захаров, — он быстро схватывал суть наших предложений и давал «добро». Правда, приходилось с ним и поспорить. Не всегда он принимал наши предложения. Хотя последнее случалось реже... Так вот. получив от Кузина «добро», мы сразу же приступали к работе. А потом уж оформляли все это бюрократическим путем. Помню, много изменений пришлось внести в проект первого вестибюля. Официальное разрешение на них пришло через год после наших заявок. Звонят нам из отряда испуганно: изменения на вестибюль поступили. А все знают, что вестибюль уже готов и там идут отделочные работы. Какие могут быть переделки?! Успокоил их: изменения-то мы давно уж сделали.
...Уроки «Безымянки». О них мы говорим в новом кабинете Геннадия Алексеевича Захарова. Теперь он — главный инженер тоннельного отряда № 30. Кстати, и В. М. Сердюков теперь уже не бригадир, а начальник участка. Стал мастером и бывший проходчик из его бригады Сергей Тукмаков.
Но вернемся к урокам.
— Что нас подводило? — размышляет Захаров. — Органнзация производства. Жили одним днем. Знаешь, от чего часто руки опускались? От бестолковщины: то одного нет, то другого. Арматура есть — нет бетона, есть кран — нет машины... И таких примеров можно привести сотни. Снабжение и техника — вот что нас подводило...
Какие уроки извлек? Нельзя отступать от поточного метода строительства. Нельзя хвататься сразу за несколько объектов. Надо строить станцию поэтапно, по технологии. Взять «Спортивную», которую строит сейчас Сердюков. Сейчас там готовы вентсбойка и венткамера. Вот и нужно привлечь туда сантехников, электриков. Фронт работы для них есть — пусть работают.
Главное — не увязнуть в мелочах, не забыть про те объекты, которым на «Безымянке» уделяли мало внимания — пешеходные входы, санузлы и тому подобное. На «Беэымянке» на них здорово споткнулись...
Вот ты спрашиваешь: что для главного инженера важнее - думать или командовать? Конечно, думать. И принимать решения. Не бояться ответственности... Этому тоже научила «Безымянка».

Р. Газалиев

Рис. Ю. Малиновского

Газета "Волжская заря", 21 мая 1988 г.